В деревнях нравы и воспитание заметно отличаются от городских, даже в наше
современное время, поэтому, когда я собралась ехать в столицу, отец был
категорически против, считая, что там я могу зарабатывать только древнейшей
профессией.
К счастью, меня поддержала мама, тайком от отца она дала мне часть семейных
сбережений, и благословила.
сбережений, и благословила.
Большой город меня встретил достаточно дружелюбно, я сняла комнату, а через
три дня уже работала в художественной студии дизайна администратором. Кроме
работы я нигде не бывала, экономила каждую копейку, и каждый месяц высылала
родителям деньги.
три дня уже работала в художественной студии дизайна администратором. Кроме
работы я нигде не бывала, экономила каждую копейку, и каждый месяц высылала
родителям деньги.
Через какое-то время за мной стал ухаживать один из совладельцев студии,
ухаживал ненавязчиво, красиво, и в подтексте постоянно звучала тема семьи и
серьезных отношений.
ухаживал ненавязчиво, красиво, и в подтексте постоянно звучала тема семьи и
серьезных отношений.
Я, по своей неопытности, приняла его разглагольствования за чистую монету,
и сделала шаг навстречу. Игорь сразу предложил переехать к нему, и два
месяца я жила, как в раю. Потом поняла, что беременна. Игорь, узнав о такой
новости, попросил меня подыскать жилье и освободить его квартиру. Ни о какой
свадьбе и продолжении встреч он и слышать не хотел, а, тем более, о ребенке.
Единственное, на что он согласился, — не увольнять меня с должности
администратора, чтобы были средства для существования.
и сделала шаг навстречу. Игорь сразу предложил переехать к нему, и два
месяца я жила, как в раю. Потом поняла, что беременна. Игорь, узнав о такой
новости, попросил меня подыскать жилье и освободить его квартиру. Ни о какой
свадьбе и продолжении встреч он и слышать не хотел, а, тем более, о ребенке.
Единственное, на что он согласился, — не увольнять меня с должности
администратора, чтобы были средства для существования.
Так, в студии, я и доработала до декрета. Роды прошли успешно, я родила
девочку, и сразу написала отказ от ребенка. Врачи особо не удивились, и не
старались меня отговорить. Единственный человек в роддоме, принявший близко
к сердцу мой поступок, была пожилая санитарка. Она каждый день уговаривала
меня забрать заявление, рассказывала о той грустной судьбе моей девочки,
если бы она росла без мамы.
девочку, и сразу написала отказ от ребенка. Врачи особо не удивились, и не
старались меня отговорить. Единственный человек в роддоме, принявший близко
к сердцу мой поступок, была пожилая санитарка. Она каждый день уговаривала
меня забрать заявление, рассказывала о той грустной судьбе моей девочки,
если бы она росла без мамы.
Я сначала просто отворачивалась к стене, а потом разоткровенничалась и
рассказала, что отец меня на порог не пустит с малышкой. Санитарка попросила
телефон моей матери, созвонилась с ней, уж не знаю, что она там говорила, но
мама была в роддоме уже на следующий день.
рассказала, что отец меня на порог не пустит с малышкой. Санитарка попросила
телефон моей матери, созвонилась с ней, уж не знаю, что она там говорила, но
мама была в роддоме уже на следующий день.
После разговора с ней, вопрос об отказе от Ниночки отпал сам собой. Мы
вместе вернулись в деревню, конечно, был непростой разговор с отцом, но
маленькая внучка растопила его сердце, и папа сменил гнев на милость.
вместе вернулись в деревню, конечно, был непростой разговор с отцом, но
маленькая внучка растопила его сердце, и папа сменил гнев на милость.
Теперь, благодаря санитарке из роддома у меня сейчас растет замечательная
дочь, а тетя Маша, та самая санитарка, стала ее крестной мамой.
дочь, а тетя Маша, та самая санитарка, стала ее крестной мамой.