На суде Эля не отрываясь смотрела на Женю и даже уже не плакала – не было
слез, все выплакала. Он сидел за решеткой со своими подельниками и улыбался
Эле уголком губ, мол – держись, подруга!
слез, все выплакала. Он сидел за решеткой со своими подельниками и улыбался
Эле уголком губ, мол – держись, подруга!
– Встать, суд идет!
Судья зачитала приговор, стукнула своим молотком и удалилась из зала.
Вывели и всех парней в наручниках, женщины заголосили, Эля же только
прошептала засохшими губами: «Я буду ждать!». Элла надеялась, что Женя все
понял, и ему стало легче. Шесть лет! Это целая жизнь! Когда Женя вернется,
ему будет уже 31 год, а Эле 28, дочь в школу уже пойдет в первый
класс.
Вывели и всех парней в наручниках, женщины заголосили, Эля же только
прошептала засохшими губами: «Я буду ждать!». Элла надеялась, что Женя все
понял, и ему стало легче. Шесть лет! Это целая жизнь! Когда Женя вернется,
ему будет уже 31 год, а Эле 28, дочь в школу уже пойдет в первый
класс.
– Разводиться тебе надо с этим уголовником! – ворчала дома мать, держа на
руках годовалую Аленку. – С самого начала тебе говорила – Женька тебе не
пара! И все тебе от этом говорили.
руках годовалую Аленку. – С самого начала тебе говорила – Женька тебе не
пара! И все тебе от этом говорили.
Да, говорили, но Эля ничего и слышать не хотела. Она была влюблена в Женю
еще с 17 лет, причем сначала безответно – он не замечал хрупкую и
неуверенную в себе девушку. Женя же был почти из «золотой молодежи» местного
масштаба, пока был жив его дед – рассекал по улице на старенькой иномарке.
Деда не стало, машина ему перешла в наследство, но семья почувствовала нужду
– только дед-бизнесмен тянул Женькину бабушку, мать и внука.
еще с 17 лет, причем сначала безответно – он не замечал хрупкую и
неуверенную в себе девушку. Женя же был почти из «золотой молодежи» местного
масштаба, пока был жив его дед – рассекал по улице на старенькой иномарке.
Деда не стало, машина ему перешла в наследство, но семья почувствовала нужду
– только дед-бизнесмен тянул Женькину бабушку, мать и внука.
Только потом, за год до рождения Аленки, Женя обратил внимание на этого
смешного цыпленка по имени Эля. Женя стал у нее первым мужчиной – Эля будто
бы берегла себя для него, и так уж получилось, что она забеременела.
смешного цыпленка по имени Эля. Женя стал у нее первым мужчиной – Эля будто
бы берегла себя для него, и так уж получилось, что она забеременела.
– Ну что мне с тобой делать? – сокрушался Женя. – Вроде бы жаль тебя,
дурочку, но я погулять еще хочу! Я молодой еще, чтобы семью заводить. Эх,
неужели придется жениться?
дурочку, но я погулять еще хочу! Я молодой еще, чтобы семью заводить. Эх,
неужели придется жениться?
Мама Эли была категорически против такого брака, она даже не знала, что эля
встречается с Женей.
встречается с Женей.
– Хорош зять, мажор какой-то! – кричала она. – Институт бросил, как только
дед умер, нигде не работает, только на тачке своей носится!
дед умер, нигде не работает, только на тачке своей носится!
– Мама, он в такси подрабатывает! – оправдывала жениха Эля. – А еще хочет с
друзьями какую-то фирму организовать, в командировки ездить.
друзьями какую-то фирму организовать, в командировки ездить.
– Преступную группу он организует! – зло пошутила мама. Эх, если бы она
тогда знала, как она права – будущее это показала.
тогда знала, как она права – будущее это показала.
Женя и Эля женились перед самыми родами. Свадьбу делали дома, в узком кругу
семьи и гостей. Было решено, что они поживут у свекрови дома, а она пока
переберется к своей матери. Родилась Аленка, Эля дома с малышкой, а муж стал
пропадать по каким-то делам – якобы с друзьями заниматься бизнесом. Уезжал
по каким-то командировкам, приезжал то веселый с подарками, то злой – без
подарков и денег. В такие дни он кричал на Элю, обвинял во всех грехах, и
даже мог ее ударить. Эля терпела все – любила его. И вот, как оказалось,
Женя занимался не бизнесом, а грабежами. Всю компанию словили, посадили в
СИЗО, полгода шло следствие и сегодня вынесли вердикт – каждому дали свой
срок.
семьи и гостей. Было решено, что они поживут у свекрови дома, а она пока
переберется к своей матери. Родилась Аленка, Эля дома с малышкой, а муж стал
пропадать по каким-то делам – якобы с друзьями заниматься бизнесом. Уезжал
по каким-то командировкам, приезжал то веселый с подарками, то злой – без
подарков и денег. В такие дни он кричал на Элю, обвинял во всех грехах, и
даже мог ее ударить. Эля терпела все – любила его. И вот, как оказалось,
Женя занимался не бизнесом, а грабежами. Всю компанию словили, посадили в
СИЗО, полгода шло следствие и сегодня вынесли вердикт – каждому дали свой
срок.
Эля вернулась с Аленкой в квартиру мамы. В течение трех совсем измучилась –
добивалась свиданий, отправляла посылки, писала письма, все еще любила
своего Женьку. Только постепенно она стала замечать, что его письма
становятся все холоднее, он начал требовать все больше посылок и писал целый
список, что он хочет получить, но таких денег у Эли не было.
добивалась свиданий, отправляла посылки, писала письма, все еще любила
своего Женьку. Только постепенно она стала замечать, что его письма
становятся все холоднее, он начал требовать все больше посылок и писал целый
список, что он хочет получить, но таких денег у Эли не было.
Однажды, еще в первый год отбывания Жени в тюрьме, Эля обратилась к своей
свекрови за помощью – Аленку надо было кормить, а средств катастрофически не
хватало. Но свекровь даже на порог ее не пустила, разговаривала в
подъезде:
свекрови за помощью – Аленку надо было кормить, а средств катастрофически не
хватало. Но свекровь даже на порог ее не пустила, разговаривала в
подъезде:
– Лавочка закрыта – дед умер, а поэтому сами с хлеба на воду перебиваемся,
– сказала она. – Единственный кормилец сидит, и это твоя вина тоже. Как
можно было за мужем недосмотреть?
– сказала она. – Единственный кормилец сидит, и это твоя вина тоже. Как
можно было за мужем недосмотреть?
– Ну вы же знаете – мне Женя сам ни о чем не говорил, – оправдывалась Эля.
– Вы же сами на суде были за меня, жалели.
– Вы же сами на суде были за меня, жалели.
– Тогда жалела, слепая была от горя. А потом подумала – муж и жена одна
сатана, так что оба вы сообщники, и я никогда не поверю, что ты даже не
догадывалась, чем был занят мой сын. Подарочки так любила получать!
сатана, так что оба вы сообщники, и я никогда не поверю, что ты даже не
догадывалась, чем был занят мой сын. Подарочки так любила получать!
Все было понятно, больше Эля никогда не обращалась к свекрови. Вот и
испортились отношения с Женей. Что ни письмо – так какой-то тюремный жаргон
и все дай да дай. Эля ему писала про сложности в семье, что денег нет даже
дочку прокормить, а он отвечал: «Это я в тюрьме, а ты на свободе – там
всегда есть возможность как-то заработать». С тех пор у Эли стали пропадать
чувства к мужу – вместо хороших моментов в семейной жизни, она стало часто
вспоминать плохие. В ее памяти всплывали ссоры, замашки и оплеухи от Жени.
Она видела, в каком счастливом браке живет ее лучшая подруга. А любил ли ее
Женька? Вряд ли.
испортились отношения с Женей. Что ни письмо – так какой-то тюремный жаргон
и все дай да дай. Эля ему писала про сложности в семье, что денег нет даже
дочку прокормить, а он отвечал: «Это я в тюрьме, а ты на свободе – там
всегда есть возможность как-то заработать». С тех пор у Эли стали пропадать
чувства к мужу – вместо хороших моментов в семейной жизни, она стало часто
вспоминать плохие. В ее памяти всплывали ссоры, замашки и оплеухи от Жени.
Она видела, в каком счастливом браке живет ее лучшая подруга. А любил ли ее
Женька? Вряд ли.
Эля собралась духом и написала мужу последнее письмо, где просила ей больше
не писать – и она ему отвечать не будет. Обещание она сдержала, и хоть от
Жени сыпались письма, она на них не отвечала, но читала – то угрозы, то
слова любви. Прекратились и свидания.
не писать – и она ему отвечать не будет. Обещание она сдержала, и хоть от
Жени сыпались письма, она на них не отвечала, но читала – то угрозы, то
слова любви. Прекратились и свидания.
Так уж совпало, что когда она подала на развод, Женьку выпустили по УДО –
он отсидел пять лет. Он явился поздно вечером сразу к Эле – в спортивном
костюме, с сумкой через плечо, худой, без двух передних зубов. Мама была в
ночь на смене, а Эля после работы укладывала Аленку. Конечно же это было
неожиданно.
он отсидел пять лет. Он явился поздно вечером сразу к Эле – в спортивном
костюме, с сумкой через плечо, худой, без двух передних зубов. Мама была в
ночь на смене, а Эля после работы укладывала Аленку. Конечно же это было
неожиданно.
– Принимай, семья, я вернулся! – как ни в чем небывало, весело воскликнул
он. – Хватит тут обижаться, бери дочь, пошли домой.
он. – Хватит тут обижаться, бери дочь, пошли домой.
Эля посмотрела на Женю – он стал ей так неприятен. Это был совсем не тот
парень, которого она так трепетно когда-то любила. Он просто чужой.
парень, которого она так трепетно когда-то любила. Он просто чужой.
– Нет, никуда я не пойду! Ты даже на Аленку не взглянул, отец называется. Я
больше тебя не люблю. Уходи, пожалуйста.
больше тебя не люблю. Уходи, пожалуйста.
– Слушай, я пять лет зону топтал, женщины не видел кроме твоих свиданок. Я
голодный, вообще-то. Ты мне жена!
голодный, вообще-то. Ты мне жена!
– А ты что – еще не знаешь, что я на развод подала? И только тронь меня
пальцем, я сразу в полицию обращусь, а ты на УДО.
пальцем, я сразу в полицию обращусь, а ты на УДО.
Худое лицо Женьки исказилось, и Эля, зажмурившись, уже ждала удара. Но
Женька треснул кулачищем по двери шкафа и пулей вылетел в подъезд, посылая
на ходу проклятия и угрозы в адрес Эли. Больше она его не видела – слышала
только, что Женька так и не устроился на работу, пьет и прожигает жизнь,
гоняет мать и бабушку. Через два года Эля вышла замуж за хорошего человека,
ждет опять ребенка, а Женя опять сел в тюрьму за очередной грабеж.
Женька треснул кулачищем по двери шкафа и пулей вылетел в подъезд, посылая
на ходу проклятия и угрозы в адрес Эли. Больше она его не видела – слышала
только, что Женька так и не устроился на работу, пьет и прожигает жизнь,
гоняет мать и бабушку. Через два года Эля вышла замуж за хорошего человека,
ждет опять ребенка, а Женя опять сел в тюрьму за очередной грабеж.